Неделю назад были всё в том же театре на «Царевне-лягушке». Однозначно не понравилось.

Первое — из сюжета сделали невесть что, в угоду модному последние несколько десятилетий стремлению сделать так, чтобы злые герои в конце не были наказаны, а типа «исправились». Как бы насилие детям на сцене не показать, ужас какой. А то набегут какие-нибудь, пардон, «омбудсмены», активисты, чиновники, ну его.

Иголку для Кащея принесли, но не сломали, Баба-яга питает ненависть к своему брату-Кащею, но как доходит до дела, защищает его. Всё это абсолютно противоестественно и в случае с детьми, думаю, даже вредно, потому что маленьким детям надо давать простую картинку: проступок — наказание, плохо — хорошо; картинку, которую они способны понять.

Это потом уже придёт вся эта философия, многоплановость мироустройства и сложность выбора (или не придёт), но уж, конечно, не в такой форме. В данном случае детям просто делают кашу в голове. Можно делать зло, но наказание не понести. Ну так, пожурят немного.

Второе — чувствуется несерьёзность самого подхода к спектаклю. Я прекрасно понимаю, что взрослые люди, играющие детскую сказочку в сотый раз, не могут относиться к этому серьёзно. Но я как зритель не хочу этого видеть — актёров, которые с иронией относятся к собственным героям, понимая, что всё происходящее — какая-то чушь. По правде говоря, если брать этот спектакль в том виде, в каком он поставлен, склонен согласиться.

Опять были на «Кошкином доме», на этот раз в «Новой опере». Ощущения двойственные.

С одной стороны — хорошо играли и пели, хорошая музыка, любопытные творческие решения для данной постановки (пожар возник из-за того, что свечку опрокинули мыши во время игры и т. д.). Женский хор стоял на правой ложе, мужской — на левой. Потрясающе сделан пожар, оркестр во время исполнения увертюры плавно опускается в оркестровую яму — очень зрелищно.

С другой стороны — сложновато воспринимать происходящее на сцене детям младше определённого возраста. Действие происходит и на авансцене, где поют, и за ними, где работают кукловоды и переодетые в животных актёры, читающие стихи. Также идёт чтение от автора и движение на заднем плане. Всё это нужно связывать в единое целое, ближе к концу некоторые дети уже заметно устали и начали отвлекаться и разговаривать (это, конечно, не упрёк спектаклю, как таковому).

Но самый большой минус, перечёркивающий все достоинства — это то, что везде, где начинается ритмичная музыка, зрители начинают хлопать в такт, и самое отвратительное — что солисты активно побуждают к этому хлопанью. Получается не спектакль, а какая-то дешёвая курортная анимация. В музыке что-то происходит, какие-то контрапункты у тромбона, цитата из «спокойной ночи, малыши», идёт живая музыкальная ткань — нет, всё захлопали, как Сахарова в 1989-м.

Видно, та публика, которая что-то смыслила в музыке и умела её слушать, окончательно вымерла. И, наверное, поэтому певцы изо всех сил стремятся публику развлечь, сообразуясь с её уровнем. К сожалению, оба процесса взаимно влияют друг на друга, поэтому улучшений в этом плане ожидать не приходится.