В поздние советские времена зарплата музыканта, как сейчас помню, приблизительно соответствовала зарплате водителя трамвая. И если не рассматривать Госоркестр и Большой театр, не превышала ста восьмидесяти — двухсот рублей. В месяц, разумеется. Так, зафиксировали? Хорошо.

Заходим с другой стороны. Во время гастролей музыкант получает суточные. По тем временам, в зависимости от страны, тридцать пять — пятьдесят долларов — цифра, между прочим, зафиксированная в тогдашнем законодательстве. Везти заработанную валюту в страну абсурдно: государство оберет тебя по твердому курсу шестьдесят четыре копейки за доллар, все остальные способы ее использования подпадают под ту или иную статью УК РСФСР. С другой стороны, что-либо купленное там и проданное здесь давало коэффициент от двадцати до пятидесяти. Таким образом, даже самый поверхностный анализ приведенных мной цифр приводит к двум выводам.

Первый из них состоит в том, что ты фактически получаешь в день почти полугодовую зарплату. И это хорошо. А второй состоит в том, что, если тебе придет в голову совершенно абсурдная мысль купить себе в магазине еды… Ладно, пример попроще — просто съездить в Токио на метро туда и обратно обойдется в недельную зарплату.

Вот сочетанием этих параметров, главным образом, и определялся алгоритм поведения советского музыканта в капиталистическом мире.

Потому что на родине его ждала семья, а проклятие Лелика из «Бриллиантовой руки»: «Чтоб ты жил на одну зарплату», — вызывало чувство внутреннего протеста.