Сын вычитал в комиксах рецепт торта:
Вчера с ним воплотили этот рецепт в жизнь (флажками не заморачивались).
Перемешать варёную сгущёнку с маслом без миксера — занятие не из лёгких, я даже погнул вилку, пришлось бросить это дело в кастрюлю и немного подогреть, чтобы растопить.
Тортик получился довольно-таки съедобным. Там вроде бы ещё был рецепт каких-то печений, так что надо быть готовым к дальнейшим кулинарным экспериментам.
На излёте четвёртого десятка лет складывается более отчётливое ощущение того, что жизнь не бесконечна, видимо, поэтому и начинается интерес к краеведению и родословию, то есть, к людям, жившим до тебя и тому, что они делали, потому что становится очевидным, что ты сам ничем особенным от них не отличаешься и кончишь точно так же, просто жить тебе сейчас не в пример легче, комфортнее и безопаснее, чем им тогда.
Мой прадед по отцовской линии — Фёдор Степанович Булынкин — ушёл на фронт в сентябре 1941-го и не вернулся.
За неимением информации, считалось, что он пропал без вести. Я запросил фамилию, имя и отчество на сайте «Память народа», который замечателен тем, что там выкладывают качественные копии реальных документов времён войны. Действительно, Фёдор Степанович нашёлся, но информация была так же скудна и подтверждала то, что и думали раньше:
Тем не менее, это уже, как-никак, реальный документ, с верным домашним адресом и именем жены — моей прабабушки. Но дата всё равно неясна — почему-то и день, и месяц написаны римскими цифрами — II\II-42г., то есть, непонятно, 2-е февраля или 11-е? А может, ноября? И почему в карточке на сайте написано «Дата выбытия 06.1942»?
Второй момент — это послевоенное донесение, августа 1946-го, то есть, подсчёт постфактум военкоматом. Наконец, нет никакой информации о том, в каком подразделении Фёдор Степанович воевал и хотя бы примерное место его гибели. «По сообщению товарищей, погиб» — кто были эти товарищи и где они теперь? Ответ очевиден до зубного скрипа, но я задавал его себе несколько дней.
Где-то на третий день я решил посмотреть на другие результаты, выдаваемые поиском, ведь он имеет некоторую вариативность и выдаёт не только точно совпадающие ответы на запрос, но и немного отличающиеся значения. Кто ещё был похож на прадеда именем и судьбой? Вот полный тёзка, но из Краснодарского края, вот, по-видимому, он же, отмеченный в военно-пересыльном пункте, вот другие Фёдоры Степановичи, но фамилии немного другие, и они вроде не погибали… А вот какой-то Булычкин, почти того же года рождения, и тоже погиб в сорок втором…
Да он призван в том же военкомате! И домашний адрес тот же!
Очевидно, что либо сам составитель донесения допустил ошибку в фамилии, либо у него уже были искажённые данные (прабабушка указана как Елена, возможно, у составителя были только инициалы, и он просто подставил то, что ему пришло в голову) — так или иначе, это именно мой прадед и никто другой.
Служил он в 358-й стрелковой дивизии, входившей в состав 4-й ударной армии, а погиб в бою 10 февраля 1942 года в районе деревни Дубровка Демидовского района Смоленской области, недалеко от границы с Белоруссией.
4-я ударная армия в феврале 1942 г. участвовала в Велижской операции. Достаточно подробно о ней пишет командарм А. И. Ерёменко в 11-й главе своей книги «В начале войны»:
Передышки войска 4-й ударной армии, однако, не получили. С утра 22 января армия по приказу Ставки была передана в Калининский фронт. Командующий Калининским фронтом генерал-полковник И. С. Конев потребовал от 4-й ударной армии продолжать энергичное наступление, выйти в глубокий тыл и перерезать коммуникации вражеской группы армий «Центр», не дать войскам этой группы отойти на тыловые оборонительные рубежи и во взаимодействии с другими армиями Калининского и Западного фронтов создать условия для их уничтожения. Для выполнения этих задач 4-я ударная армия должна была развивать наступление в направлении Торопец — Велиж — Рудня и выйти в район Рудни к 29 января. Таким образом, Торопецкая операция без какой-либо паузы переросла в новую — Велижскую операцию.
Дивизии получили следующие задачи: […] 358-й стрелковой дивизии двигаться во втором эшелоне за 332-й стрелковой дивизией и перейти в район Горовахи […]
358-я стрелковая дивизия, двигавшаяся за бригадами в направлении Западная Двина, Ильино, по приказу командования армии выслала 24 января 1191-и стрелковый полк с задачей овладеть ст. Земцы и разобрать железную дорогу. В дальнейшем полк должен был прикрывать левый фланг армии и, продвигаясь на юг, выйти в район Демидова.
28 января 358-я стрелковая дивизия подошла к Крестам и сменила здесь части 48-й и 39-й стрелковых бригад, за исключением 1-го батальона 39-й бригады, который перехватывал дорогу из Крестов на Велиж. Дивизия начала готовиться к атаке Крестов.
Командование гарнизона Крестов поняло угрозу опасности и запросило помощи. В ночь на 29 января 3-й батальон 257-го пехотного полка, усиленный артиллерией, был направлен из Велижа на помощь гарнизону Крестов.
Отбросив роту 1-го батальона 39-й бригады, занимавшую Починок, вражеский батальон сумел прорваться к Крестам. Однако 1-му батальону 39-й стрелковой бригады удалось снова выйти в район Починка и закрыть выход из Крестов на юг. Этой же ночью 1187-й стрелковый полк 358-й стрелковой дивизии двумя батальонами подошел к Крестам с юго-запада и запада. Одновременно 1-й батальон 1189-го стрелкового полка этой же дивизии подошел к Крестам с севера. Это завершило окружение противника в Крестах. С утра одновременной атакой всех трех батальонов 1187-го и одного батальона 1189-го стрелковых полков Кресты были полностью очищены от противника.
3 февраля 332-я стрелковая дивизия, развивая наступление, завязала бой за окружение Демидова, но взять его не смогла из-за отсутствия артиллерийских снарядов.
Задержка наших войск на рубеже Демидова позволила противнику перебросить сюда из района Рудни 330-ю пехотную дивизию, которая вступила в бон с нашей 332-й дивизией.
358-я стрелковая дивизия, действовавшая по обеспечению левого фланга, 2 февраля вышла на рубеж Понизовье, Титовщина.
Таким образом, в начале февраля 4-я ударная армия вынуждена была раздробить свои силы по трем направлениям и вести затяжные бои с подтянутыми противником свежими частями.
Соседние армии, отставшие от нас более чем на 100 км, не только не могли помочь нам, но и сами нуждались в помощи.
И наконец, вероятно, тот самый последний бой 10 февраля: «358сд во взаимодействии с 39[стр] вела бой с частями 555пп, усиленного 5 танками.»
Из журнала боевых действий 4-й ударной армии, стр. 110
Похоронен Фёдор Степанович в братской могиле на опушке соснового бора посёлка Пржевальское на берегу озера Сапшо, под той самой фамилией, написанной с ошибкой. В альбоме он записан под № 330. Ему было столько же лет, сколько сейчас мне.
Создателям сайта «Память народа» я выражаю свою глубокую признательность. Пожалуй, это один из самых достойных отечественных интернет-ресурсов.
Вспомнил один интересный эпизод из своей прошлой жизни. Двадцать лет назад, когда я учился на первом курсе Гнесинской академии, я ходил на духовой оркестр, которым тогда руководил Владимир Михайлович Солодахин — очень хороший дирижёр, ранее руководивший Образцовым оркестром ВМФ. Владимир Михайлович не замыкался на так называемом «учебном процессе», когда студенты по полгода сидят репетируют, а потом в том же зале играют отчётный концерт, где слушателей меньше, чем исполнителей на сцене. Нет, мы делали программу за несколько репетиций и потом выступали на разных площадках Москвы, получая хорошую практику выступлений и опыт реальной жизни оркестранта, а также зарабатывая прибавку к стипендии.
Нужно сказать, что оркестровые партии поначалу приводили меня в ужас — в музыкальном училище, где я всё время сидел на первом пульте, партии были довольно простыми — всякие вальсы «Осенний сон» и нетрудные переложения для духового оркестра, здесь же партии подчас были сложнее, чем то, что я играл по специальности. Я сразу оказался в музыкальной пучине, где нужно было изо всех сил как-то держаться на плаву и не потонуть.
Для меня, первокурсника, студенты старших курсов — да и однокурсники — казались какими-то полубогами, которые могут сыграть всё что угодно, как угодно быстро, в любой тональности и прямо с листа. Чуть позже это видение, конечно, скорректировалось, но всё равно — среди студентов было много замечательных талантов. Больше всего я боялся, что дирижёр начнёт спрашивать сыграть тот или иной кусок партии соло (на оркестровом жаргоне эта практика называется раздеванием), и я не смогу этого сделать, так что партии я учил на совесть — это несколько раз выручало меня, когда раздевание действительно начиналось.
Иногда мы играли произведения композиторов-гнесинцев, один из примеров — «Восточная фантазия для кларнета и духового оркестра» профессора кафедры композиции Геннадия Чернова. В общем, было интересно, хоть духовой оркестр в институте был довольно презираемым местом среди студентов (все стремились в симфонический), и, как я сейчас понимаю, незаслуженно.
Так вот, подходя к сути изложения — в то время отношения с Америкой были куда лучше, и в один прекрасный день к нам приехала американка Мэри Энн Крейг (Mary Ann Craig), чтобы продирижировать концертом, состоящим, в числе прочего, из какого-то произведения Чарльза Айвза (Charles Ives) — известного в США очень плодовитого композитора, известного марша Сузы «Да здравствуют звёзды и полосы» (Stars and stripes forever), гимна Джона Ньютона «О, благодать» (Amazing Grace), и какого-то кейкуока (cakewalk), который в программке и в объявлениях фигурировал под смешным буквальным переводом «Прогулка с пирожными».
Про Мэри Энн было известно, что она энтузиаст духовой музыки и профессионально играет на помповом саксгорне-баритоне (euphonium), похожем на уменьшенную в размерах тубу. Судя по всему, сейчас она является профессором в отставке музыкальной школы Джона Кали университета Монклер штата Нью-Джерси.
Репетиции проходили забавно — жизнерадостная Крейг стояла за пультом и пыталась мимикой и пением компенсировать невозможность прямого общения с оркестрантами — она не знала ни слова по-русски — а переводил студент-фаготист, вставая с места. Рядом стоял Солодахин и с присущей ему иронией комментировал происходящее, осаживал не в меру ретивых паяцев в коллективе, а иногда сам вставал за пульт.
Концерт прошёл хорошо, зрителей в зале было много, а под заключительные проведения темы марша Сузы — а марш это великолепный — зрители хлопали в такт. Сегодня подобная сцена, как и ситуация в целом, практически немыслима, и, вспомнив эти давние события, так резко контрастирующие с окружающей нас сегодня действительностью, я и решил написать этот мемуар.
(get-date) - ('22.04.2018' -as [datetime]) |select days
Десять лет назад я впервые подключил себе «нормальный» безлимитный интернет через ADSL, до этого человеческий интернет у меня был только на работе, а дома в Балашихе я сидел на копеечном софт-модеме V.92. Интернет через ADSL был крутым и очень быстрым:
Прошло много времени, в жизни многое изменилось, я переехал в Реутов, где местный провайдер с 2011 года держал неизменный тариф в 430 рублей за 20 Мбит/сек (доступ через PPTP). Примерно месяц назад по каким-то причинам — полагаю, под давлением конкуренции — тарифы были пересмотрены, теперь 100 Мбит/сек стоит 400 рублей. Реальная скорость, понятно, меньше, но всё равно — прогресс очевиден.
