Когда-то давно не было никаких школ, и тем не менее, создать основной объём того, что называется классической музыкой, удалось даже без школ. Итак, почему мы должны быть настолько бесстыдны, чтобы утверждать, что чем больше у нас школ и чем они лучше, тем больше у нас будет музыки, и тем она будет лучше? Мне кажется, что школы полезны для того, чтобы готовить инструкторов по манипуляциям с инструментами. Но когда школа объявляет, что она не одобряет живых выступлений, потому что они мешают учёбе, мне кажется, что это большая ошибка — но большинство школ стоят на такой позиции. Они хотят, чтобы у тебя был академический взгляд на музыку, и мне не кажется, что это хорошо.

Я думаю, что школы обычно выпускают много людей, очень плохо приспособленных к тому, чтобы зарабатывать на жизнь в музыкальном бизнесе, и не уча их этому, оказывают им плохую услугу. Мне кажется, это нужно изменить. Школа нужна для приобретения навыков. Но среди твоих навыков должна быть какая-нибудь тактика выживания в музыкальном бизнесе, а этого-то тебе и не дают. Тебе не дают никакого понятия о том, как нужно читать контракт, и чем ты лучший выпускник, тем более ты уязвим для надувательства в каком-нибудь соглашении — в результате лучшую часть жизни ты проводишь в юридическом рабстве.

Ты можешь сохранить всю свою творческую энергию, но кончается тем, что ты употребляешь её на улучшение состояния чужого бумажника. Возможно, для того, чтобы жить по условиям своего контракта, тебе придётся искать подработку. Я знал одного парня, который казался мне очень способным сочинителем. Он связался с одним менеджером, который втянул его в семилетний контракт, и попросту обирал его. Когда же он попытался избавиться от этого контракта, менеджер сказал: «Если ты работаешь не на меня, то вообще не можешь работать весь срок контракта.» Семь лет он его просто обманывал.

Так что бывает и так, и если у тебя нет никаких знаний о том, что тебе нужно ожидать после выпуска из школы, когда ты попытаешься зарабатывать в качестве музыканта или композитора, то школа сослужила тебе плохую службу, не подготовив тебя к жизни в реальном мире.

Нет никакой разницы, сколько музыковедения ты выслушал в школе, или чему тебя учили о вещах, которые происходили в прошлом — если тебя не учат вещам, происходящим в настоящем, ты не подготовлен к выживанию. Итак, в США создаётся ситуация, когда, может быть, существует множество композиторов, которые могут сказать великие вещи, но у них никогда не будет возможности услышать исполнение своей музыки, потому что для того, чтобы позволить себе роскошь писать музыку, им придётся подрабатывать на бензозаправке. Как только они заканчивают какую-нибудь вещь, им приходится ходить упрашивать оркестры её сыграть.

Я люблю трамваи, особенно доезжать на них до конечной. Голос, который как будто идёт от имени самого механизма, говорит, что «наш трамвай прибыл на конечную остановку». От этого «наш трамвай» становится почему-то хорошо на душе, а в момент, когда унылые люди вылезают из дверей, голос желает счастливого пути. Своей доброжелательностью, хотя и несколько резковато произнесённой, он выгодно отличается от многих вылезающих.

Обходя трамвай и заглядывая в его лицо, смотрящее всегда в одну точку кругленькими фарами и не меняющееся ни при каких обстоятельствах — ни при внутриутробном чувстве тёплых спин и ладоней утренних человекороботов, ни при резких ударах камней в стёкла или разрезания искусственной кожи сидений дикарями XXI века — я чувствую непонятную симпатию к этому железному угловатому созданию, и мне кажется, что он имеет душу, простую, но в чём-то мудрую.

Троллейбусы похожи на трамваи. Поток электронов, бегущий по жилам, видимо, обуславливает сходство не только конструктивное, но и ощущение от транспорта на такой тяге. Троллейбусы волочатся по грязным и полным выбоин дорогам, где краснота Яндекса прямо пропорциональна степени висящей в воздухе ненависти, но несмотря на это, они так же добродушны. Мягкости характеру добавляют потёртые шины и вращающиеся усики, так бессильно свисающие при срыве с питающего провода. Трамваи более поджары и мускулисты, они несутся, грохоча стальными колёсами, а пухленькие троллейбусы вздыхают и громко щёлкают реле, отъезжая от остановки.

Я представляю, как облупленные и выпотрошенные корпуса трамваев и троллейбусов бросает в ржавый железнодорожный вагон кран с электромагнитом на конце, и у них всё те же бесстрастные выражения лиц. Только голос исчез навсегда.

В новогодние праздники подарки дарят с утроенной силой. Дарят разные — нужные и ненужные, дарят с любовью или просто чтобы «отдариться», дарят откровенную чушь и старьё. Частенько подарки не задерживаются у одного хозяина и в неизменном виде ходят по рукам. К чему это иногда приводит, я попытался описать в художественной форме, сочинив маленькую пьеску. Итак:

П О Д А Р О К

пьеска в трёх январских днях

Действующие лица:
Вася — меланхоличный раздражительный молодой человек, приятель Пети.
Маша — жена Васи, жизнерадостная молодая женщина.
Петя — приятель Васи, счастливый обладатель безлимитного интернета.
Галя — жена Пети.

День первого января. Однокомнатная квартира Васи и Маши. Они убирают постель. Посреди комнаты стоит стол с грязной посудой, бутылками и погасшими свечками. В углу стоит большая наряженная ёлка.

Маша. Ну вот и новый год наступил.
Вася. Угу.
Маша. Хорошо-то как! Люблю время после праздников! В холодильнике полно еды, готовить не надо, на работу ходить не надо; а ёлочка какая у нас красивая!
Вася. Да уж.
Маша. Кого бы нам пригласить в гости? Может, Петю с Галей? Давно мы с ними не виделись.
Вася. Почему бы и нет?
Маша. Васенька, надо бы посудку помыть.
Вася (с раздражением). Ненавижу эти дурацкие праздники, вечно гора посуды после них!

Вечером того же дня. Маша берёт трубку с телефонной базы, набирает номер.

Маша. Алло? Галечка? Привет! С новым годом! Здоровья, счастья, всего самого лучшего! А вот того, что ты сама желаешь, желать не буду — бог лучше знает, что нам нужно, так что пожелаю тебе того, что будет действительно лучше для тебя. Спасибо. Спасибо. А мы вас хотим пригласить в гости. Ну, числа третьего или четвёртого. Что? Часа в два, или может, ещё пораньше. Да, лучше, наверное, пораньше. Хорошо. Пете привет! Целую, пока!

Вечер второго января. Однокомнатная квартира Пети и Гали. Петя тянет многогигабайтную кучу файлов из торрентов, Галя смотрит рекламу по телевизору, изредка перебиваемую каким-то фильмом.

Петя. Завтра к Ваське идти, надо что-то подарить. Что подарить-то? А? Галь!
Галя. Сейчас посмотрю, что у нас есть. (Роется в шкафчиках). О! Вот блюдо стеклянное в форме рыбы, и в упаковке даже.
Петя. Ну-ка, дай посмотреть. Слушай, это же нам кто-то подарил, а вот кто — хоть убей, не помню. Юрка, или Игорь?
Галя. Да бог с ним. Подарили, значит, наше, и мы можем делать с ним, что хотим. Смотри, какое отличное блюдо, для подарка — в самый раз.
Петя. Если оно такое хорошее, что ж оно валяется уже который год в шкафу нераспакованное?
Галя. Да не нужно оно нам вроде, без него обходимся, а ребятам пригодится наверняка. Сейчас я напишу поздравление на упаковке… (Берёт красный маркер). «Маше и Васе с любовью от Гали и Пети!» Та-ак, пару сердечек…
Петя. (себе под нос). Чёрт, кто же подарил? Юрка? Нет, Игорь вроде. Да, только Игорь мог такую дрянь подарить. Ладно, шут с ним, подарим Ваське. Вон, рыба какая, новая, хорошая, положить туда что-нибудь…
Галя. Между прочим, тут написано на коробке — венецианское стекло!
Петя (подыгрывая). С ума сойти!

Третье января. В квартире Васи и Маши пропылесошено, наведён порядок — одежда, в беспорядке валяющаяся на кресле и стульях, комом засунута в шкаф, остальной хлам кое-как закинули в кладовку. Посуда вымыта полностью, в мойке нет ни единой тарелочки. Вася сделал три вещи, которые редко бывают сделаны одновременно: побрился, принял душ и надел чистые джинсы. Маша, как всегда, выглядит прекрасно. Раздаётся громкий противный звонок домофона.

Вася. Маш, открой!
Маша. Открой сам, не видишь, я занята!
Вася. Занята, занята…

Вася подходит к разрывающейся от звонков трубке домофона, снимает её и сразу нажимает на кнопку. Затем вешает трубку и открывает дверь. Входят Петя и Галя.

Вася. Привет!
Петя. Привет! С прошедшим!
Галя. С новым годом!
Маша (заходит в коридор из кухни). Привет! С новым годом! Как доехали?
Петя. Доехали ничего, подарочек привезли вот.
Маша. Ой, что это? Такое большое!
Галя. Да, такое вот блюдо в форме рыбы, смотрите, какое красивое!
Вася. Ну-у!
Галя. Венецианское стекло, между прочим!
Маша. Спасибо, спасибо! Проходите, я сегодня курицу в аэрогриле запекла.
Галя. В аэрогриле? А что это?
Маша. Такая электрическая печка, с вентилятором… (уходят с Галей на кухню).
Петя. Курица — это хорошо-о-о…
Вася (Пете). Ну что, принёс что-нибудь новенькое?
Петя. Да так, фильмы там, музычка.
Вася. У меня тоже кое-что есть. (Уходят в комнату к мерно гудящему компьютеру).

Вечер того же дня. Вася сидит за компьютером, разгребая многогигабайтные завалы фильмов и музыки, принесённые ему Петей. Маша сидит на диване и, нахмурившись, смотрит на аляповатую стеклянную рыбу, извлечённую из потрёпанной коробки.

Маша. Вась!
Вася (недовольно). Щас, щас! Подожди!
Маша. Что «щас»?
Вася. Посуду вымою! Спасу от неё нет!
Маша. Ты бы сначала послушал, прежде чем орать. Кажется, это та же самая рыба, которую мы подарили Гале два года назад. Её моей маме подарил ученик на День учителя.
Вася. Да ты что? (Хихикает). Шикарно!
Маша (язвительно). А Галька молодец — накалякала на коробке: от Гали и Пети, понимаешь… Сердечки намалевала… Теперь эту рыбу никому не подаришь с такой надписью.
Вася (продолжая хихикать). Хорошая идея, кстати. Надо всегда писать на коробках — это будет гарантией того, что твой подарок не подарят тебе обратно.
Маша. И имя обязательно писать, а то всё равно подарить могут, ещё и надпись не надо будет придумывать. Хотя, с надписью лучше запомнится, от кого подарок, так что шанс получить его обратно сильно уменьшается.
Вася. М-да. Надо записывать, что ли, кому что даришь, а то так может и конфуз выйти. А может — чем дарить всякое барахло, так лучше ничего не дарить? Просто покупать что-нибудь к столу, и всё. Тортик там, вино какое-нибудь?
Маша. Ну, как же так… Дарить что-то надо, как без подарка? Вино — это не подарок, несерьёзно.
Вася. Конечно, лучше дарить чушь всякую, купленную за сто рублей килограмм или подаренную, но ненужную, под видом полезных вещей. Круговорот подарков в природе — бессмысленные вещи переходят от одного хозяина к другому, и конца-края этому не будет. Давай выкинем эту рыбу дурацкую? Вместе с брелками-символами нового года? Им самое место в мусорном ведре.
Маша. Зачем? Пусть лежит, мало ли, пригодится. Вон, венецианское стекло. Может, маме отдать её обратно?
Вася. Давай, давай. У неё этого добра целая коллекция. От благодарных ученичков. А теперь некоторые экземпляры ещё и назад возвращаются, как бумеранг.
Маша (набирает номер). Можно даже подарить кому-нибудь, если упаковать в новую коробку с ленточкой. Алло? Мамочка? Привет! Как ты? Ничего? Слушай, представляешь, какой кошмар, Галя с Петей подарили нам твою рыбу обратно. Алло! Ну, помнишь, тебе на День учителя… Блюдо, рыба такая стеклянная! Да. Обратно, представляешь? И ещё написали на коробке: Маше и Васе с любовью от Гали и Пети! Сердечек нарисовали, что ты! Может, тебе её отдать, ты кому-нибудь подаришь?
Вася. Тому ученику, на День защиты детей.
Маша (смеясь, продолжает говорить в трубку). Ну, упаковать можно, сейчас много всяких упаковочных штук, ленточки. Кстати, у тебя там есть фольга цветная, можно самой упаковать! Что? Нам-то эта рыба зачем! Да ну! Подаришь, там стекло венецианское! Некому нам дарить, некому. Ну ладно, может, мы что придумаем. Шарф? Васе в подарок? Да, свой он не нашёл, в моём ходит. Какой?
Вася. Не нужен мне никакой шарф!
Маша (в трубку). Да ну, мама, он старый, ему двадцать лет! Ещё один? Ему ещё больше! Не надо, не надо! Ладно. Приедем когда? Завтра, наверное. Где-то в обед, наверное. Да, фотоаппарат возьмём. Хорошо. Ну, целую, пока! (Кладёт трубку, Васе). Нет, рыбу брать не хочет, говорит, не нужна.
Вася. Плохо. Что там за шарфы?
Маша. У неё лежат старые папины шарфы, которые он носил давным-давно.
Вася. Мы что — шарф купить не можем, надо старьё какое-то носить, которое валяется только потому, что жалко выкинуть: «а мало ли, пригодится»?
Маша. Что ты болтаешь! Тёща о тебе думает, заботится!
Вася. Ладно. Что с рыбой делать будем?
Маша. Пусть лежит пока.
Вася. «Пока» означает, что она останется навсегда. Почему выкинуть нельзя? С прочим подобным подаренным барахлом? Весь дом ведь полон гадости какой-то!
Маша. Жалко выкидывать. Венецианское стекло… Положу в шкаф, она тебе что, мешать будет?
Вася. Тьфу!